Старый трамвай

• Авторизуйтесь для написання повідомлень

Старый трамвай дохаживал свои последние дни. Это был довоенный двухосный трамвай, проверенный дождями, злыми вьюгами и тысячами рейсов. Каждый день вот уже много лет подряд он ходил по одному и тому же маршруту, по утрам здороваясь со знакомыми светофорами и подмигивая единственным подслеповатым глазом строгому милиционеру-
регулировщику.

Жизнь трамвая была рутинна и однообразна - рано утром под протяжные заводские гудки он возил рабочих, сонных школьников и мечтательных студентов; днем ездила разношерстная публика: голытьба с городских окраин, вечно спешащие клерки, кульковатые домработницы
и молоденькие типографские машинистки; по вечерам он возил задумчивых женщин и нетрезвых пролетариев. Вся эта публика постоянно торопилась и торопила его, он же старался, как мог - кряхтел, потел от перегруза, скрипел дверьми, но все-таки вез и преданно делал свое дело. Больше всего на свете он любил возить детей. Он каждый раз
радовался, видя ватагу мальчишек в салоне, радовался их задорному смеху и беззаботности - они никогда никуда не спешили, у них всегда все было по-настоящему и они смешно его называли «Транваем».

Честно отработав очередной день, он, задумавшись, неспешно ехал в депо. Трамвай вспоминал свой долгий жизненный путь, равный трем окружностям Земли. Его жизнь прошла на этом маршруте – он мог легко с закрытыми глазами проехать всю дорогу, безошибочно назвать остановку и прецизионно пройти самый крутой поворот; он помнил в лицо всех щипачей и безбилетников, но давно потерял счет своим годам.

Была одна вещь, которая не давала трамваю покоя и терзала его электрифицированную душу, это была безумная мечта его жизни - сбежать, хоть ненадолго лишиться бремени рельс и проводов… сбежать и посмотреть на город, который он никогда не видел прежде,
перед тем как навсегда уйти на покой. Он уже видел свою замену в подвижном составе депо – веселые вагоны «РВЗ-6», пахнущие свежей краской с просторными современными салонами, стояли гуськом у мастерских и с нетерпением ждали распределения по маршрутам, отчего ему становилось еще тоскливее. В толчее улиц он стеснялся своей угловатости и старомодной конструкции - важные «ЗиСы» и «ЗиМы» демонстративно не замечали его; он завидовал их статности и
холеным манерам, свободе передвижения и басовитым гудкам. Он смущался больших грузовиков и автобусов – те, фыркая черным дымом, называли его между собой «привязанным» и относились к нему как к малышу, который никогда не станет самостоятельным и не поедет своей дорогой. Хуже чем ему было только башенным кранам – те вовсе были прикованы на одном месте и могли только крутить головой по сторонам.

Проходя очередной поворот он вошел в облако тумана. Что-то замкнуло, в воздухе шарахнула электрическая дуга, и посыпались искры. Трамвай сильно колыхнулся, загремели окна в салоне и он соскочил с рельс. Придя в себя, он осторожно выкатился из тумана, прокрался до ближайшей арки, погасил свет и затих. Привыкая к своему новому положению, он вглядывался в рваные тени ночи. Он выждал, когда мимо проползет милицейская «Волга», осмотрелся по сторонам и рванул навстречу ночи, навстречу Большому Городу.

Он свободно катился по центральной аллее Городского парка и ничто его больше не сдерживало. Через 5 минут он уже мчал по улицам мимо «булочных», «рюмочных», и «блинных», скользил по ночным бульварам и незнакомым площадям, проносился мимо бронзовых
памятников и заснувших фонтанов. Он пугал своим видом одинокие «Волги» и «Победы», заставлял оглядываться случайных прохожих. Виляя по умытым улочкам, обгонял поливальные
машины; он спотыкался о булыжник мостовых, выбивая фонтаны искр из под колес; от его прыти хлопали двери телефонных будок и пошатывались желтые бочки с квасом; он мигал светом в салоне в восторге от упоения свободой, разглядывал свое довольное отражение в
витрине «Бакалеи» и непрерывно звонил в звонок… Трамвай ликовал.

Внезапно он замер и прислушался - город медленно погружался в сон. Ночные вздохи темных улиц, прерывистый стрекот цикад, глухие шумы неизвестного происхождения, далекие переклички поездов - ночь раскладывалась на звуки, и каждый звук был насыщен и отчетлив,
в отличие от дневной какофонии. Ночь играла свою музыку.
Он наслаждался красотой ночи и безмятежностью спящего города. Он был счастлив, как не был счастлив еще ни один трамвай.

В то время как затухали последние огоньки окон, на небе загоралось все больше звезд. Всю ночь катаясь по городу он не заметил как заблудился. Трамвай решил передохнуть - сладко потянулся, хрустнул косточкам рамы, закрыл глаза и представил, как шепотом будет
рассказывать другим трамваям про свои приключения, а те от удивления будут переглядываться и моргать своими фарами-глазами...
Он уснул под незнакомым мостом, по-заячьи прижав дугу пантографа…

Так его и нашли утром рабочие, старенького трамвая, со сбывшейся мечтой.